Род знаменитых заводчиков и благотворителей Демидовых начался с Никиты Демидовича, тогда еще не Демидова, а Антюфеева, - государственного крестьянина, приехавшего в Тулу для занятий кузнечным делом. Петр Великий, готовясь к Северной войне, поручил безвестному кузнецу тульских оружейных заводов Никите сыну Демида починить аглицкое ружье. И Никита не только исправил аглицую штуковину, но и предложил царю ружья своего собственного производства, которые были ничуть не хуже иностранных, а стоили намного дешевле. В результате Антюфеев, которого в царской грамоте нарекли Демидовым, получил государственный заказ на поставку ружей в действующую армию.

Демидов не подкачал, и в 1701 году Петр, любивший бойких и смышленых людей, отмежевал в его собственность стрелецкие земли в Тульской губернии, в 1702 году – казенные (государственные) Верхотурские (на Урале) железные заводы, а в 1703 приписал к заводам две волости крепостных крестьян в качестве рабочей силы. Царь понимал, что слава отечества будет прирастать предприимчивыми людьми. Так был заложена основа баснословного демидовского состояния.

Не правда ли, знакомая история: малоэффективная государственная собственность, служившая обузой для бюджета, в руках оборотистого частника быстро становится эффективной и приносит завидный доход. Кстати, именно Демидов стал одним из главных спонсоров и участников строительства Санкт-Петербурга, пожертвовав колоссальные суммы денег, металл, строительные материалы и прочее.

Но, собственно, об Италии.

Потомки Никиты Демидова

Все трое сыновей Никиты Демидова-старшего отличались энергией, предприимчивостью и деловой хваткой. Отцовское наследство (заводы) они разделили на три части и очень скоро каждая часть стала заметно превосходить разделенное целое. Отдали братья  дань и государственной службе. В 1726 году за беспримерные заслуги перед отечеством все трое вместе с нисходящим потомством был пожалованы во дворянство.

Но уже следующее поколение, внуки, интересовались больше науками и искусствами, покровительствовали ученым и художникам, увлекались путешествиями, а то и попросту чудачили. С их именами связно появление Московского воспитательного дома, Нескучного сада в Москве, первого в России ботанического сада в Соликамске, различные стипендии и премии и массовые драки во время народных гуляний.

Николай Никитич Демидов

Первым же «итальянцем» в роду Демидовых стал правнук петровского Демидова - Николай Никитич Демидов.

Николай Никитич (1773—1828) начал службу адъютантом князя Потемкина во время Русско-Турецкой войны, принимал участие в Бородинском сражении с созданным на свои средства полком, подарил Московскому университету собрание уникальных рукописей и построил в Санкт-Петербурге четыре чугунных моста.

В 1815 году он был назначен российским посланником во Флоренции и с тех пор почти безвыездно жил в Италии. Продолжая заниматься благотворительностью в России и радеть благу отечества, он и для Флоренции сделал немало: учредил дом призрения для бедных, приют и детскую школу, основал художественный музей и богатейшую картинную галерею. В благодарность одну из площадей в центре Флоренции итальянцы назвали Пьяцца Демидофф, и установили на ней (1871) памятник русскому меценату – скульптуру из белого мрамора, где Демидов, облаченный в римскую тогу, обнимает больного ребенка.

Анатолий Николаевич Демидов

Сын Николая Никитича, Анатолий Николаевич Демидов (1812-1870 ) жизнь  прожил феерическую. В 1840 году он женился на родной племяннице Наполеона Бонапарта Матильде де Монфор – во времена империи Наполеон пристроил свою сестру управительницей в Тосканские земли. В виде свадебного подарка Анатолию Николаевичу был пожалован титул тосканского князя Сан-Донато. Однако через пять лет брак был со скандалом расторгнут: русскому барину было невмочь терпеть несговорчивость темпераментной корсиканки и после очередной ссоры он велел отвести ее на конюшню и поучить маленько вожжами. После развода семья Демидовых выплачивала оскорбленной Матильде гигантское пожизненное содержание. А Анатолий холостяком жил во Флоренции, продолжал собирать живопись и пополнять основанную отцом галерею. На вилле Сан-Донато им была построена православная церковь, ставшая центром духовного притяжения для всех русских в Тоскане.

Строгий Николай I не разрешил Анатолию Демидову носить в России итальянский титул. Не помогло Демидову княжеское звание и в том, чтобы войти в ряды русской аристократии. Анатолий Николаевич умер бездетным, титул и поместье перешло его племяннику – Павлу Павловичу Демидову. И уже Павел Павлович и его потомки по праву носили итальянский титул и ордена - царь-реформатор Александр II издал по этому поводу специальный указ.

Павел Павлович Демидов

Павел Павлович (1839-1885) расширил итальянские владения Демидовых, приобретя поместье Пратолино в пригороде Флоренции, некогда принадлежавшее самим Медичи. Поместье, значительно перестроенное и украшенное Демидовыми, открыто для посещения до сих пор. В наше время можно увидеть и фасад Виллы Демидофф на одноименной флорентийской улице, и даже фамильный герб, но внутренне убранство виллы не сохранилось – во время Второй мировой войны немцы использовали ее для постоя солдат.

Павел Павлович продолжал во Флоренции благотворительную деятельность. Он открыл дешевые столовые для бедных, ночлежные дома и приюты. Крупную сумму денег пожертвовал на мраморную облицовку главного флорентийского собора Санта-Мария дель Фиоре, в связи с чем на фасад здания был помещен фамильный герб Сан-Донато. Он и его жена Елена были избраны почетными гражданами Флоренции, в их честь была отчеканена памятная благодарственная медаль.

Павел Павлович Демидов умер во Флоренции, умер рано, в возрасте 45 лет. Его отец Павел Николаевич прожил еще меньше, неполных сорок два года. Почему? В чем причина? К примеру, мать Павла Павловича и жена Павла Николаевича шведская баронесса Аврора Карловна Шернваль-Демидова-Карамзина дожила до девяноста трех лет, значительно пережив и мужа, и сына!

 Была ли причиной тому вековая русская беда – пьянство? Или неуемность русской души и демоны, которые эту душу подчас терзают? А может, дала себя знать северная склонность к депрессии, с которой даже благословенное итальянское солнце не смогло справиться…

Известны два портрета Павла Павловича Демидова, дошедшие до наших дней. На одном, фотографическом, запечатлен холеный европейский денди в модной шляпе и сюртуке. С другого, графического, на нас смотрят твердые и при этом беспокойные, не вполне уверенные глаза.

В этих двух портретах – типичная судьба русского европейца. Человека, который полной грудью глотнул чужого воздуха и уже не может чувствовать себя в своей тарелке в затхлой атмосфере отечества. И в то же время человека, который ни во Флоренции, ни в любом другом месте Европы не сможет стать до конца своим – по несуразному, нелогичному, нелепому устройству собственной души.